Советское общество 30-50 годов ХХ века:
жизнь по принципам секты (к постановке проблемы)

Данное сообщение представляет собой попытку применения теоретических моделей, существующих в сектоведении и обществознании, к анализу развития советского общества 30-50 годов ХХ века. Чем же вызвано обращение к данной теме? В последние годы немалая часть населения России попала в различные секты. Предположим, что кроме духовных, социальных, экономических причин этого существуют еще и факторы исторические. А если допустить, что советское общество и секты имеют между собой некое сходство (во всяком случае, термин “тоталитарный” применяют как при характеристике советского государства, так и наиболее опасной разновидности сект), то станет понятно, почему люди, воспитанные в условиях тоталитарного строя и соответствующей ему идеологии, попадают в секты достаточно легко. Ведь переход из определенных условий жизни в подобные им всегда легче, нежели в противоположные, а добавление в сектах, по сравнению с атеистическим государством, религиозной составляющей делает складывающуюся систему взглядов еще более устойчивой.

В настоящее время издано немало книг по сектоведению¹, многие историки, философы, социологи посвящают свои работы осмыслению тоталитаризма². С точки зрения политологии, тоталитаризм — “режим государственной власти, ставящий целью взять под свой идеологический, политический, экономический контроль как общество в целом, так и его составные части”³. Тоталитарная секта в сектоведении определяется как авторитарная организация, пытающаяся для достижения своих целей поставить жизнь последователей под полный контроль, разрушительная по отношению к личности, обществу в целом — его культуре, традициям, нормам, сложившимся социальным структурам⁴. Очевидно, что как в том, так и в другом случае наблюдается стремление подавить личность, сделать людей придатком секты или государства.

Анализ литературы позволяет выделить целый ряд признаков, объединяющих между собой тоталитарные государства и секты. Рассмотрим их и попробуем проследить, как та или иная из этих особенностей проявилась в жизни советского общества 30-50-х годов ХХ века.

Как для сект, так и для тоталитарных государств характерно нетерпимое или снисходительно-пренебрежительное отношение к традиционной культуре. Намерение переделать старое общество и создать новое, в соответствии с постулатами марксистско-ленинской теории, было стимулом всех практических действий большевиков⁵. Процессы, происходившие в СССР в рассматриваемый период, можно обозначить термином “модернизация”. В своем классическом варианте (30-е годы) она включала в себя секуляризацию, индустриализацию, коллективизацию, культурную революцию, урбанизацию, проводилась средствами власти и в интересах власти, представляла собой насильственный процесс⁶. Модернизационная модель не оставляла места для иных форм социального поведения, люди, не разделявшие коммунистических ценностей, считались врагами или, по меньшей мере, отсталыми элементами⁷. Традиционные институты и обычаи рассматривались как препятствия к развитию общества. Происходили гонения на Церковь, разрушение института семьи, реформы календаря и языка, в результате чего расшатывались привычные устои самосознания народа. Размывание шкалы культурных ценностей привело к разрушению социальной структуры⁸, нервировало массы, было чревато коллективной истерией⁹.

Создавшаяся в результате разрушения традиционной системы ценностей кризисная ситуация привела к мифологизации общественного сознания. Мифологическая сущность коммунистического строя выразилась в создании дублированной реальности, претендующей на статус первой и основной¹⁰. Эту “новую реальность” составлял целый ряд мифологем, многие из которых знакомы нам еще по школьным учебникам. Это — убеждение в возможности построения принципиально нового общества на основе социальной справедливости, равенства и свободы, представления о модернизации страны в форме догоняющего развития, о возможности переноса моделей общественного развития без учета культурных и исторических условий страны, о неуклонном прогрессе в развитии общества, создание “образа врага”, “культ личности” и многое другое¹¹. Таким образом, тоталитарное государство, как и секта, характеризуется склонностью к мифологизации жизни, неадекватным восприятием реальности людьми, что приводит к ошибочным решениям в той или иной ситуации, дезориентирует общество.

Одним из самых очевидных проявлений мифологического сознания в СССР являлся культ личности. Претензии руководителя на “харизматическое” лидерство, провозглашение его особой мудрости и требование беспрекословного согласия с ним характерны как для тоталитарного государства, так и для сект. В годы культа личности Сталин подавался как “пророк”, его мудрые высказывания абсолютизировались. В одном из писем вождю значилось: “Когда вы взошли на трибуну, нас охватило мощное чувство радости... мы ближе прижались друг к другу и ощутили новый приток какой-то волшебной героической силы”¹². Подобное описание нередко можно встретить в литературе, характеризующей деятельность сект, особенно харизматического направления. Созданию культа личности в СССР способствовали наука, искусство, а также так называемая культурно-информационная система — образовательные и культурно-просветительные учреждения, книги, периодическая печать, радио, а позже — телевидение. Чего стоил, к примеру, многим известный “Краткий курс истории ВКП(б)”, искажавший историю страны в пользу заслуг Сталина перед обществом, мифологизировавший его биографию.

Как в тоталитарном обществе, так и в сектах утверждается, что взгляды группы (партии, класса, секты) представляют собой абсолютную истину. Следствием этого стала идеологизация жизни в СССР, когда экономическое, политическое, социальное развитие страны, благосостояние ее народа ставились в зависимость от идеологических фетишей, политических амбиций и желаний партийно-государственной элиты¹³ (к примеру, частная собственность, мелкое крестьянское хозяйство, сельский уклад жизни, товарно-денежные отношения объявлялись буржуазными проявлениями, не соответствующими “самому передовому общественному строю”). Реализация искусственного, теоретически сконструированного, мифологического общественного идеала требовала принуждения. Осуществлялась внеэкономическая эксплуатация деревни с целью выкачивания из нее ресурсов в пользу развития тяжелой промышленности и милитаризации страны. Под контроль попали различные стороны духовной жизни людей: школьное и высшее образование, наука, литература, искусство. В политической практике широко использовались репрессии. С 1930 года стала создаваться система лагерей. В 1937 году в стране было 996,4 тыс. заключенных, в 1941-м — 1 млн. 416 тыс. человек. После войны (1948-1952 гг.) жертвами репрессий стали от 5,5 до 6,5 млн. человек¹⁴.

Исследуя практику тоталитарного государства и сект, специалисты отмечают наличие внутренних (для использования внутри организации) и внешних (рекламных) доктрин. В деятельности коммунистической партии и советского государства использовались закрытые письма, грифы “секретно”, допуски к скрываемой властями информации¹⁵. При этом на общедоступном уровне провозглашались только самые добрые цели. К примеру, в декабре 1936 года была принята Конституция СССР, согласно которой политической основой страны объявлялись демократические органы — Советы депутатов трудящихся, а экономической основой — социалистическая собственность на средства производства в двух формах — общенародной и колхозно-кооперативной. Но эта была фикция, так как фактически власть находилась в руках партийно-государственного аппарата, который осуществлял жесткий контроль за всеми сферами общественной жизни, а тоталитарное государство не было ни “советским”, ни “рабочим”, ни “демократическим”. Человек в СССР лишался элементарных прав и свобод, которые конституцией лишь декларировались.

Для тоталитарного сознания характерно убеждение, что “цель оправдывает средства”. При этом формируется синдром “мы/они”, когда внушается, что “мы хороши, а все иные плохи”. Это подкрепляется “двойным стандартом” при оценке своих и чужих действий, происходит восприятие моральных норм и предписаний лишь по отношению к “нам”, а “они” не считаются объектом морали. Ленин писал: “Мы говорим, что наша нравственность подчинена интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата”¹⁶. Поэтому даже самые жестокие и несправедливые действия по отношению к “ним” воспринимались как проявление высшей справедливости и гуманизма, а себя видели лишенными негативных качеств¹⁷. Отвергнув абсолютные ценности, советская власть предлагала собственную систему этики, сущность которой, по мнению профессора генерал-лейтенанта Головина, — “ставка на преступление, темные стороны масс” и “разрыв с моралью”¹⁸.

Создание образа врага в советском обществе (особенно в 30-е годы) выступало в качестве важного компонента идеологии милитаризма. Готовность к войне, как скорой и неизбежной, воспитывалась в подрастающих поколениях, терминология “вся страна — военный лагерь”, “вражеское окружение” и т.п. отражала это. Экономика, политика, культура были пропитаны духом войны, о чем свидетельствовали многочисленные песни, кинофильмы, военно-спортивные мероприятия¹⁹. В условиях “жизни по правилам осажденной крепости” распространились недоверие друг к другу, подозрительность и доносительство. Высшей добродетелью считались “бдительность”, готовность “разоблачить врага”²⁰, что отрицательно влияло на нравственное состояние общества, его развитие в разных областях жизни. И.А.Ильин писал: “Какой общественный строй может держаться на классовом своекорыстии, на жадной склоке, на проповеди мирового грабежа? Такая власть, развязывая порочного лентяя и запугивая трудолюбивого, мертвит жизнь страны и сама себя подрывает. Зависть не строит, а губит и разрушает. Ложь накапливает разочарование и презрение. Насаждающий сыск и предательство сам будет однажды предан. А безбожие всегда вело массу только к бесстыдству и вседозволенности, и в этом его рок”²¹.

Как для тоталитарного государства, так и для сект характерно стремление вовлекать в орбиту своих взглядов новых последователей. Для этого применяются активная и пассивная вербовка, так называемые “фасадные группы”, создание атмосферы секретности и элитарности, проведение ритуалов посвящения. В практике советского государства использовались ритуалы (заседания, массовые празднества и шествия, кампании по вовлечению в партию, комсомол, пионерию), символы (лозунги, портреты, эмблемы, транспоранты, памятники), различные добровольные общества, кружки, профсоюзы, комсомол, пионерия²² — те группы, через которые партия могла влиять на общественное мнение, которые были связаны с ней единой идеологией, находились под ее управлением.

Специалисты отмечают, что для сект и тоталитарных государств характерно использование внушения и техник контроля сознания людей с целью изменения личности в выгодном для государства или секты направлении. Такой контроль осуществляется в четырех основных сферах: контроль поведения; контроль информации; контроль мышления; контроль эмоций (чувств). Контроль поведения включает в себя регулирование не только трудовой деятельности человека, но и его личной жизни (управление временем человека, большая часть которого посвящалась общественной деятельности, связанной с внедряемой в сознание людей идеологией; создание ощущения беспомощности при одновременном обеспечении моделями, демонстрирующими поведение, которое хочет выработать руководство; манипулирование сознанием путем вознаграждений и наказаний; поощрение слежки за людьми, доносительства об отклонениях в мыслях, чувствах и поступках). Контроль информации предполагает изоляцию людей от доступа к иной информации, для чего используются умышленное утаивание и искажение ее. Контроль мышления означает поощрение только “хороших” и “правильных” мыслей, сокращение времени размышления за счет участия в идеологических мероприятиях, запрет на критические вопросы о лидере, доктрине, деятельности государства или секты, которые признаются единственно правильными. Для контроля эмоций в сознание людей внедряются различные страхи: боязнь мыслить независимо; боязнь “внешнего мира”; боязнь врагов²³.

Использование подобных принципов и технологий можно наблюдать и в истории советского государства в рассматриваемый нами период. Известный психолог В.М. Бехтерев писал: “Внушение как фактор заслуживает самого внимательного изучения для историка и социолога, иначе целый ряд исторических и социальных явлений получит неполное и частью даже несоответствующее освещение”²⁴. “В быстром развитии общественных событий, охватившем известную часть населения России, сказалась та титаническая сила внушения, которая наподготовленной почве побуждает массы к однородным действиям при малейшем поводе”²⁵. В условиях советского государства осуществлялся контроль за личной жизнью людей. К примеру, в начале 30-х годов прошлого века на страницах журналов обсуждался вопрос о личной площади и личном времени трудящихся: для каких нужд и насколько он имеет право уединиться, допускать ли к нему детей, какие вещи можно иметь в личном пользовании²⁶. В 1932 году в СССР была введена паспортная система, при чем колхозники вообще не получили паспортов, и, таким образом, были прикреплены к земле. Система прописки также ограничивала свободу передвижения людей. Огромную роль в деле контроля за поведением населения имели органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ, которые занимались сбором информации об общественных настроениях с 1918-1919 годов²⁷. Особое значение придавалось экспериментам по влиянию на массовое сознание людей. В 1921 году при ВЧК был создан специальный отдел, подчиняющийся напрямую ЦК партии. При нем существовало несколько секретных лабораторий, в которых изучали варианты применения гипноза, телепатии, внушения, исследовали возможности коллективных галлюцинаций, феномен массового психоза и т.д. В конце 20-х годов по всей стране выявлялись люди с паранормальными способностями и подвергались обследованиям в лабораториях ОГПУ. Активно исследовались шаманские ритуалы, для чего соответствующие предметы культа свозились в Москву со всей страны²⁸. Власти пытались применять эти “таинственные силы” для воспитания “нового человека”. Для манипуляции сознанием людей использовались также почетные звания, награды, премии, льготы в приобретении товаров, особые продовольственные пайки, квартиры, продвижение по службе.

Подконтрольные власти средства массовой информации создавали выгодные ей мифы, что также являлось механизмом организации общественного сознания в соответствии с господствующей идеологией²⁹. Вот только несколько примеров осуществления такой манипуляции. В самом начале войны, 3 июля 1941 года, Сталин заявил, что “лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражения”³⁰. В одной из сводок Совинформбюро, где речь шла об итогах первых трех недель войны, говорилось, что Красная Армия потеряла не более 250 тыс. человек, а вермахт — не менее 1 миллиона³¹. В докладе к годовщине Октябрьской революции в 1941 году Сталин сказал, что враг потерял уже более 4,5 млн. человек³². Практика манипулирования общественным сознанием использовалась и в дальнейшем. После Великой Отечественной войны главными противниками СССР были объявлены недавние союзники — США и Великобритания. Внедрением в сознание населения этих идей занимались Главное управление пропаганды и агитации, Внешнеполитическая комиссия ЦК ВКП(б), руководящие органы армии, Союз советских писателей, Комитет по делам искусств, Министерство иностранных дел, Комитет радиовещания при Совмине СССР. Подобная информация заполняла художественно-информационное пространство страны — радио, ТВ, кинотеатры, театры, библиотеки, книжные магазины³³.

Внедрению коммунистических идей способствовало то, что в условиях мифологизации жизни люди воспринимают происходящее эмоционально, причем усиление эффекта внушения происходит в коллективе. Именно на эмоциональное воздействие, на коллективные формы жизни и ориентировался коммунистический режим. Эффективность внушения обеспечивалась также изолированным образом жизни, отвыканием от самостоятельности в решениях, неуверенностью в завтрашнем дне, плохим питанием. Недостаток продовольствия был, в свою очередь, связан с ориентацией экономики на развитие тяжелой промышленности и милитаризацию страны. К примеру, в 1940 году ассигнования на военные нужды составили 32,6 % расходной части госбюджета³⁴. Закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию с 1929 по 1953 годы оставались почти неизменными, в то время как розничные цены постоянно росли (с 1928 по 1940 год — в 64 раза). В 1935 году зерно закупалось по 80 копеек за центнер, а продавалось — по 10,4 рубля, из которых 8,9 рубля изымалось в государственный бюджет³⁵.

Таким образом, тоталитарное государство, как и секта, является антисистемой по отношению к народу и стране, в которой оно существует. В СССР происходило разрушение традиционных духовно-психологических, нравственных, культурных условий жизни людей. В результате модернизационных мероприятий наблюдалось снижение жизненного уровня населения, падение темпов развития народного хозяйства. Рост населения страны был незначительным — 1926 год — 147 млн. чел., 1937-й — 164 млн. чел., 1950-й — 178,5 млн. человек³⁶. Тяжелый урон понесла психология народа, результатом влияния тоталитарного строя на психику людей были депрессии, замедление психического развития, потеря чувства критического осмысления действительности, зависимость в принятии решений, боязнь внешнего мира. В начале 90-х годов XX века были опубликованы данные доктора медицинских наук В. Лупандина, который исследовал наследственно обусловленные формы умственной отсталости в различных регионах СССP. В районах, где репрессии 30-х годов были особенно сильны, умственная отсталость у детей встречалась как минимум в 5 раз чаще, чем в слабо пострадавших³⁷. Уже к 1925 году в стране отмечался рост самоубийств, тогда как в начале прошлого века по этому показателю Россия замыкала список развитых стран. Прежде всего, число самоубийств увеличилось среди представителей общественных групп, которые находились в эпицентре господствующей идеологии. Это — члены ВКП(б), ВЛКСМ, военные. На них падала наибольшая нагрузка по строительству нового общества, они наиболее активно отрицали традиционную религиозность³⁸. В результате внедрения атеизма наблюдалось падение нравственности. В качестве одного из воспитательных примеров был создан миф о Павлике Морозове — пионере, посадившем своего отца — врага советской власти, в тюрьму и погибшем от руки собственного деда. Отказы детей от арестованных родителей наблюдались и во время массовых репрессий 30-х годов, а тех, кто не хотел этого делать, подвергали травле. Увеличивалось число абортов (в 1934 году в Москве на одно рождение приходилось 3 аборта), разводов (48 разводов на 100 браков в 1935 году)³⁹, росла детская преступность. Постановление ЦК ВКП(б) от 27 июня 1936 года запрещало аборты и их пропаганду, усложнило процедуру развода. Но без возвращения к традиционным нормам жизни, воспитанию людей в вере такие запретительные меры были мало эффективны.

Таковы были последствия насильственной модернизации страны. Но это же время дало и противоположные примеры того, как можно было внутренне противостоять тоталитарному государству, насаждавшему атеизм. В начале 1937 года в СССР проводилась перепись населения. В перечень вопросов ее были включены сведения о религиозности опрашиваемых. Из 98,4 млн. человек в возрасте 16 лет и старше православными исповедовали себя 41,6 млн. человек⁴⁰. Если принять во внимание эти данные, становится понятным масштаб репрессий, развернувшихся в стране впоследствии. Многие православные приняли мученическую смерть за веру, их молитвы перед Престолом Божиим способствовали и способствуют сохранению и возрождению Православия на Руси, ее нравственному подъему и процветанию. Данные переписи 1937 года впервые были опубликованы лишь в 90-х годах XX века.

Итак, некоторое сходство между советским государством и сектой несомненно. Более глубоко эта проблема может быть разработана в рамках междисциплинарных исследований, включающих в себя достижения богословия, истории, политологии, социальной психологии. Это позволит сформулировать полученные результаты с большей степенью достоверности и определенности. Кроме того, рассмотрение тоталитарного сознания, последствий его внедрения для личности и общества, знание того, как Православная вера помогала выстоять в условиях массового распространения атеизма, может способствовать самопознанию людей, что позволит совершать дело спасения души, к которому мы все призваны.

 Юрий Витальевич ЕРОШКИН,
младший научный сотрудник Отдела истории МарНИИ

Примечания