Местночтимые святые
Священник Анатолий Ивановский 6856
Анатолий Дмитриевич Ивановский родился 16 февраля (1 марта) 1863 года в селе Пектубаево Яранского уезда Вятской губернии в семье священника Димитрия Ивановича Ивановского. Оставшись в трехлетнем возрасте без родителей, он воспитывался у дяди, священника Евфимия Ивановского, и супруги его Елисаветы Келсиевны, проживавших в селе Масканур Уржумского уезда. Одним из первых церковных послушаний будущего священномученика было певческое. Во время одной из поездок по епархии на талантливого мальчика, исполнившего на архиерейской службе песнопение «Исполла эти деспота» («на многая лета здравствуй, господин»), обратил внимание вятский архиерей, который и способствовал его переезду в Киров. Вскоре Анатолий Дмитриевич поступил в Вятскую Духовную семинарию, во время обучения в которой пел в архиерейском хоре, где также стал исполлатчиком. Певческое послушание Анатолий Ивановский нес до тех пор, пока у него, в связи с возрастными особенностями, не стал меняться голос.
После окончания в июне 1883 года Вятской Духовной семинарии в сентябре 1884 года А.Д. Ивановский был назначен псаломщиком в Троицкую церковь села Салобеляк Яранского уезда Вятской губернии. Помимо указанного выше послушания он преподавал пение в церковной школе, где и познакомился со своей будущей супругой, которая также работала учительницей. Анатолий Дмитриевич играл на скрипке, в составе оркестра был участником музыкальных вечеров. Однако на подобных встречах он бывал не часто, а если и приходил, то, по воспоминаниям супруги, «сидел больше задумчивый» и «редко, редко когда развеселится».
В апреле-июле 1887 года Анатолий Ивановский нес послушание псаломщика в кладбищенском храме города Яранска. Решив продолжить образование, он поступил в Казанский университет, где проучился 3 года и был уволен по болезни согласно личному прошению 30 апреля 1890 года. Впоследствии Анатолий Дмитриевич проживал поочередно в Казани, Елабуге и Чистополе, где пел в церковном хоре, а затем перебрался в село Шулка Яранского уезда Вятской губернии, где жили родители его супруги Юлии Михайловны, отец которой Михаил Бобровский также был священником.
24 февраля 1895 года А.Д. Ивановский вновь поступил на епархиальную службу и был назначен псаломщиком в Предтеченскую церковь села Суводь Орловского уезда Вятской губернии. 11 ноября 1895 года он был определен на такую же должность в Знаменскую церковь села Цекеево, а 17 февраля 1901 года был рукоположен во диакона. После состоявшейся вскоре священнической хиротонии отец Анатолий получил назначение в Казанско-Богородицкую церковь села Салтак-Ял Уржумского уезда Вятской губернии, где прослужил 17 лет. Подобно многим священнослужителям Русской Православной Церкви того времени батюшка совмещал священническое служение с просветительской деятельностью. Он преподавал Закон Божий в Шагаранурской школе грамоты (1901-1903 годы), Аргаранурской церковно-приходской школе (1901-1914), Шагаранурской церковно-приходской и Мокрушинской земской школах (с 1914 года), Салтак-Яльской земской школе (с 1901 года). В первых трех из упомянутых выше учебных заведений отец Анатолий был также и заведующим.
Большую помощь в трудах на благо Церкви Христовой батюшке оказывала его семья. Супруга отца Анатолия Юлия Михайловна также активно участвовала в просвещении местного населения. Еще в 1900 году при ее участии была открыта Знаменская церковная школа Яранского уезда, поначалу располагавшаяся в доме семьи Ивановских, в которой обучалось 37 девочек, 30 из которых были марийками. За «любовное обращение с инородцами и усердные заботы, вызвавшие стремление среди инородцев черемис отдавать девочек в школу» Юлии Михайловне и ее помощнице была объявлена благодарность и о действиях их, как достойных подражания, сообщалось в «Вятских епархиальных ведомостях». Впоследствии матушка приняла участие и в устройстве Салтак-Яльской женской школы Уржумского уезда Вятской губернии.
Труды священника Анатолия Ивановского на ниве Христовой получили признание, батюшка имел несколько церковных и государственных наград: набедренник (1905 год), скуфью (1913), юбилейный нагрудный знак в память 300-летия царствования дома Романовых (1913), медаль в память 25-летия церковно-приходских школ.
Были в жизни батюшки и скорби. Преподаватели Салтак-Яльской школы в начале XX века были настроены революционно, беседовали с крестьянами, организовывали собрания учителей для чтения сомнительной нелегальной литературы. Эти встречи проходили и в воскресные дни, отвлекая прихожан от посещения храма Божиего. Желая образумить заблудших, оградить паству от влияния революционных идей отец Анатолий побудил учащихся включить в утреннее и вечернее правила молитву о наставниках, за что подвергся нападкам либеральной прессы.
После революции 1917 года и прихода к власти большевиков начались гонения на верующих. Основной их причиной было то, что мировоззрение, которое Церковь предлагала людям в качестве образца, коренным образом отличалось от представлений о человеке и социуме, навязываемых обществу советской властью. Однако такого идейного расхождения не было достаточно для того, чтобы обвинить и осудить верующего человека — ведь Церковь согласно действующему законодательству была отделена от государства. Поэтому власти любым способом пытались получить данные, которые свидетельствовали бы о нарушении христианами существующих законов, что давало возможность выдвинуть, пусть и ложное, обвинение в контрреволюции.
Для гонений на верующих и духовенство советская власть использовала напряженную обстановку, сложившуюся в стране в ходе гражданской войны и иностранной интервенции против советской России. В сентябре 1918 года в уездные города Поволжья из ЧК Восточного фронта поступила телеграмма следующего содержания: «На чехословацком фронте по всей прифронтовой полосе наблюдается самая широкая необузданная агитация духовенства против советской власти. … Ввиду этой явной контрреволюционной работы духовенства предписываю всем прифронтовым Чрезвычайкомам обратить особое внимание на духовенство, установив тщательный надзор за ними, и подвергать расстрелу каждого из них, несмотря на его сан, кто дерзнет выступить словом или делом против советской власти». В Уржумской комиссии по борьбе с контрреволюцией 13 сентября 1918 года на это предписание откликнулись так: «Уржумская комиссия по борьбе с контрреволюцией предписывает всех попов, выступивших с контрреволюционными проповедями и агитациями, немедленно арестовывать и препровождать в комиссию с протоколами обвинения». 4 октября 1918 года подобное указание стало еще более жестоким: «Комиссия предлагает попов, замеченных в противосоветской агитации, немедленно арестовывать и доставлять в комиссию, при сопротивлении же расстреливать на месте».
Такая директива, к сожалению, нашла отклик на местах. Ревностное служение отца Анатолия, его твердая вера в Бога, то уважение, которым он пользовался среди прихожан, вызывали неудовольствие. Опьяненные революционными «свободами» представители новой власти стали добиваться смещения священника. На основании «сигнала с мест» 30 сентября 1918 года отец Анатолий был арестован Уржумским уездным чрезвычайным следственным комитетом по борьбе с контрреволюцией «как белогвардеец, который ведет агитацию против Советов даже проповедями».
О дальнейших событиях мы можем составить представление на основе материалов следственного дела и чудом сохранившихся собственноручных записях о пребывании батюшки в узах. Дорога отца Анатолия к месту заключения заняла четыре дня. За это время он побывал в Токтайбеляке, Сернуре (где посетил благочинного), Красном Ключе, Косолапово, Мари-Биляморе, а 3 октября прибыл в Уржум и был помещен под стражу. В камере располагалось 13 человек. Арестованных привлекали к общественным работам, приходилось батюшке и картошку копать, и воду носить.
Пребывая в тюрьме, заключенные находились под постоянной угрозой расправы. 4 октября отец Анатолий записал: «Дожидали, что вот позовут кого-либо к стенке, т.е. на расстрел в лес. Когда услышали звонок у входных в тюремный двор ворот, то настала мертвая тишина. Посмотрели в окно: вот идут трое вооруженных людей. Сердце у всех (?) захолонуло и дожидали, что отворится наша камера, и поведут обреченных. Но проходит минута за минутой, а замка к нашей камере и к другим не отпирают. Просто была, таким образом, смена караула и больше ничего». А 8 октября в камеру приходил печально известный в Уржуме комиссар Одинцов, который, уходя, заявил батюшке: «Ну, отец, вы уже достаточно пожили на свете, помутили народ. Теперь уже больше Вам не придется этого делать». В тот день отец Анатолий записал: «Вечером, хотя не было уверенности, что меня поведут на заклание, но все-таки чувствовал неприятное ... настроение и ждал прихода за мною стражи».
Несмотря на опасности, трудности и скорби тюремной жизни, священник Анатолий Ивановский исполнял свои пастырские обязанности и в заключении. Побуждаемые батюшкой арестованные не раз просили разрешения о совершении Всенощного бдения и Литургии, но согласия властей не получили. Отец Анатолий читал в камере Евангелие (Нагорную проповедь, стихи о воскресении Лазаря, беседу с самарянкой) с последующим обсуждением прочитанного заключенными. У батюшки с собою была и одна из книг епископа Феофана (Говорова), ныне известного верующим под именем святителя Феофана Затворника, которая также была читаема арестованными. Заметив, что интерес к чтению духовной литературы ослабевает, отец Анатолий испросил с воли сочинения Чехова, которые читал товарищам по заключению, отвлекая их от праздных разговоров и уныния.
В ходе следствия батюшка держался мужественно. На допросе 16 октября 1918 года своей вины он не признал, показав: «Я населению своего прихода ничего на почве политической не говорил и агитации никогда не вел», а на вопрос, как он смотрит на закон об отделении Церкви от государства, прямо ответил: «Это значит лишить государственную власть благословения Божиего». Поборник Христовой истины, батюшка твердо заявил, что признает советскую власть лишь в гражданских, но не в церковных делах. Верность Богу и Его Церкви, своему пастырскому долгу была для отца Анатолия превыше всего. «Виновным себя ни в чем не признаю, в том и подписуюсь. Анатолий Дмитриев Ивановский» — такой фразой заканчивается протокол первого допроса.
О том же самом батюшка говорил и на повторных допросах 18 и 19 октября. «Против власти я лично не агитировал, а только читал воззвания Патриарха Тихона и Церковного Собора. Я предполагал, что я должен исполнять предписания высшей церковной власти и что советская власть не должна вмешиваться в церковные дела согласно декрета об отделении Церкви от государства. … Я исполнял свои обязанности, а если это не исполнять, то должно уйти с должности. … Советскую власть признаю как факт и исполняю ее распоряжения. Для меня безразлично, какая власть бы не была, лишь бы была она на христианских основах».
Отец Анатолий пользовался на приходе огромным уважением, причт Салтак-Яльской церкви выступил в защиту своего пастыря. 6 октября 1918 года диакон Иоанн Иванов и псаломщик Федот Ефремов направили в органы советской власти следующее прошение: «17 сентября (ст.ст. – сост.) 1918 года священник села Салтак-Ял Анатолий Ивановский был взят военной силой и увезен в Уржум на заключение в темницу, по какой причине, мы совершенно объяснить не можем, так как в поведении отца Анатолия Ивановского мы не замечали никаких противозаконных действий: проповедей на политические темы не произносил, а произносил лишь на религиозные темы поучения».
Конечно же, никакой контрреволюционной деятельности батюшка не вел, а пострадал за веру, за то, что добросовестно выполнял свои обязанности и не скрывал своих убеждений. В 1918 году в связи с жесточайшими гонениями на Церковь многие верующие находились в смятении. И необычайно важным было то, чтобы о решениях Патриарха, Поместного Собора, проходившего в то время в Москве, знали на местах, на самых отдаленных приходах. Значение этого осознавали и власти, которые делали все, чтобы верующие по-прежнему пребывали в неведении относительно положения Церкви в стране. Отец Анатолий прекрасно понимал, чем грозит ему чтение воззвания Патриарха Тихона с амвона. Но батюшка был послушным членом Матери-Церкви, не мог оставить свою паству без Патриаршего слова и руководства, что и вызвало неудовольствие богоборческой власти.
19 октября 1918 года, незадолго до кончины, батюшка получил духовное утешение от встречи с супругой. В этот день он записал: «После допроса я вышел в вестибюль и стал надевать рясу и шапку. Так как никто меня не спрашивал, куда я собираюсь, и не удерживал, то я вышел на улицу, нашел квартиру Юли …, где пил чай и закусывал. Юля между тем ходила в комиссию за справками о деле, но там, узнавши, что я вышел на свободу, послали за мной конвой, и я вернулся в комиссию, а потом в тюрьму». Конечно же, отец Анатолий и не думал скрываться. Прекрасно понимая, что ему грозит расправа, он попрощался с супругой, по всей вероятности дал последнее напутствие детям и оставил у родни свои тюремные записи, которые промыслом Божиим сохранились и доныне.
Постановлением Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией, саботажем и преступлениями по должности при СНК на Чехословацком фронте от 18 октября 1918 года священник Анатолий Ивановский был приговорен к расстрелу. Приговор привели в исполнение в Уржуме 30 октября 1918 года.
23 июня 2008 года определением Священного Синода Русской Православной церкви священник Анатолий Ивановский причислен к лику Новомучеников и исповедников Российских.
Своей жизнью, завершившейся мученической кончиной, священник Анатолий Ивановский явил пример верности пастырскому долгу, засвидетельствовав истину Христову своей кровью. Молитвами святаго священномученика Анатолия, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.
