Матушка Иоанна из Оршанки 564

Пятнадцать лет назад, 25 марта 2008 года отошла ко Господу монахиня Иоанна (Комарова) из поселка Оршанка.

Для одних она была баба Сима, для других — Серафима Павловна Комарова, а для прихожан оршанских храмов — матушка Иоанна. Глядя на нее, с виду довольно бодрую, никто не дал бы этой старице ее восьмидесяти восьми лет. Еще за три года до смерти она одна вовсю копалась в земле под окнами своей квартиры — растила лук да картошку. Сама стирала белье, делала уборку в квартире и даже порывалась мыть в подъезде. И чуть ли не до последнего дня своей жизни ходила в храм Божий.

Родом она из Комаров — бывшей деревни неподалеку от Оршанки на Комаровском бугре у Ошлы. Училась в Оршанской школе. Потом работала в местном колхозе «Маяк». А в 1939 году тогдашний начальник Оршанской конторы связи И.Н. Мешалкин принял ее на должность почтового экспедитора.

— В мои обязанности входило принимать и отправлять посылки и другие почтовые отправления. — рассказывала Серафима Павловна. — Дисциплина даже в предвоенные годы была жесткая: за опоздания, а тем более прогулы строго наказывали. И контроль был жесткий. Особенно ответственным делом была отправка и доставка денег в опечатанных мешках. Все делалось по инструкции, но требовалось большое внимание. В случае чего следовало возмещение нехватки или даже суд.

В войну стало тяжело. Лошадей оставалось мало, да и те слабые. Зимой, бывало, дорогу переметет, лошадь обессилеет, завалится и не может встать. А летом едешь по лесной болотной дороге. Колесо с жердушек соскочит, телега ухнет в яму — хоть реви. И на быках почту возили. Ну и упрямая же скотина: сойдет на обочину, траву щиплет —никакой вагой не сдвинешь. И на себе почту таскали. Хоть умри, а доставь!

С 1943 года Серафима Комарова работала фельдъегерем. Доставляла из Йошкар-Олы секретную почту для райкома партии, райисполкома, военкомата, прокуратуры и т.д.

— Уедешь в город в три часа ночи, а возвращаешься поздно вечером. По пути заезжали со спецкорреспонденцией и в Аксарку, — вспоминала она. — Однажды ездовой остался на дороге усталую лошадь покормить, и я туда на своих двоих. Обратно из Аксарки иду уже в полночь. Темень — хоть глаза выколи. Март, дорога подмерзла, хруст на весь лес. И хоть в кобуре табельное оружие — наган, все равно жутко…

— Так и стрелять умеешь, тетя Сима? — не удержался я тогда от вопроса. — А как же! В Йошкар-Оле на соревнованиях по стрельбе призы получала!

В 1947 году ее назначили почтовым агентом, и в этой должности она работала до 1965 года, когда Оршанский район, а с ним и районный узел связи, восстановили после объединения с Медведевским. После этого до самой пенсии Серафима Павловна трудилась здесь оператором.

Многие из ее поколения, несмотря на всю мощь атеистической пропаганды, сохранили в душе веру. Оршанские жители кто чаще, кто реже ходили в единственный действовавший в районе кучкинский Сретенский храм, ездили в Семеновку. Вот и она с выходом на пенсию зачастила в село Кучку. Со временем стала здесь старостой. Должность эта непростая. Скорее мужская, ибо требуется определенная хозяйственная хватка. Но Серафима Павловна неплохо справлялась. Диву даешься, как ей, женщине, да к тому же в годах, удавалось заготовлять необходимые материалы: листовое железо, кирпич, тес, доставать гвозди и т.д., организовывать ремонтные работы. Ездила по делам в Йошкар-Олу и даже в Казань, где в то время был центр епархии. И почти всегда привозила книги духовного содержания, которые давала мне почитать. Забегая вперед, скажу, что благодаря ее уговорам я, человек в душе верующий, начал ходить в храм — сперва от случая к случаю, а потом регулярно, став воцерковленным. Да и не меня одного она фактически привела в храм.

В годы работы в Кучке она приняла монашеский постриг с именем Иоанна. А монашество в миру, вне монастырских стен — дело непростое: человека подстерегает множество мирских соблазнов и искушений. И надо быть всецело преданным Божией воле, от чистого сердца приносить Ему свои обеты, истово придерживаться евангельских заповедей.

Посты она соблюдала и до пострига. А в иночестве, как и положено, полностью перестала употреблять мясную пищу, и в этом не раз советовала мне последовать ее примеру. По ее словам, отказ от мяса очень благотворно повлиял на здоровье — одна за другой перестали досаждать разные застарелые хвори. Со временем, разумеется, здоровье ухудшилось: человек не вечен, сказывался возраст, попробуй-ка доживи до таких лет!

— Года два мы работали с ней рука об руку, — вспоминал оршанец Валерий Осокин. — Я помогал ей и хорошо знаю, сколько всего делала Серафима Павловна для Кучкинского храма. Она же полностью освобождала священников от хозяйственных забот. И все с молитвой, с упованием на Господа. Даже верхние окна в храме сама мыла, не боялась лезть на высоту. Помню, привезли мы железо на кровлю — листов сто восемьдесят, так она каждый лист перед складированием протерла трансформаторным маслом, чтоб не ржавел. А как-то решили свалить покосившуюся березу у стены храма, и надо было сделать все так, чтобы ничего не повредить. Так по ее молитвам дерево легло лучше некуда, как по заказу: между могилок, и стену не задело — чудо да и только! А когда в церковной котельной надо было срочно заменить колосник, она поехала в город, и как уж ей там удалось, но где-то на заводе для нее отлили новый!

Когда в храм пришел на служение отец Игорь Николаев, он, как человек в мирском понимании пробивной, все чаще стал брать решение хозяйственных проблем на себя и со временем освободил матушку Иоанну от обязанностей старосты. После этого она стала ездить в Упшинский храм.

Где-то в начале 2000 года матушка по-соседски (мы жили в одном подъезде, дверь в дверь — напротив) заглянула ко мне с необычной просьбой: сочинить прошение к владыке Иоанну, тогда еще епископу, от имени населения Оршанки о восстановлении в райцентре храма. Ибо существовавшее к тому времени молельное помещение на бывшей церковной паперти, да еще на правах подворья Кучкинской церкви, не устраивало здешних верующих.

— Это нереально! — поначалу наотрез отказался я. — Возрождение храма — дело многих лет, даже десятилетий. Дай Бог моим внукам, а то и правнукам дожить до этого...

— Да почему нереально-то? — мягко, но напористо возражала матушка Иоанна. — С Божией помощью все возможно, надо только работать ради этого да молиться, и все устроится. Уж я-то знаю — сколько раз мне Господь помогал!

Что правда, то правда — даже в делах чисто житейских Господь ее поддерживал. К примеру, как-то летом опрокинула она на себя кастрюлю с кипятком, ошпарив ноги. Другой бы замучился мотаться по перевязкам. А она, отмахнувшись от моего совета немедленно обратиться к медикам, стала лечиться по-своему — святой крещенской водой и, конечно, молитвами. Хотите верьте, хотите нет, только не прошло и недели, как баба Сима полетела пешком за четыре километра на Краевское кладбище проведать могилки родных. Чудны дела Твои, Господи!

В конце концов я написал в тот вечер и прошение к архиерею об открытии в Оршанке самостоятельного прихода, и обращение к населению о сборе денежных средств — откровенно говоря, лишь бы отвязаться. Позже матушка не раз с улыбкой напоминала мне о моих тогдашних сомнениях: «Вот видишь, я же говорила — с Божией помощью все возможно!»

Сегодня правота слов матушки Иоанны — на виду у всех жителей и гостей поселка — поднявшийся красавец-храм. В свое время Серафима Павловна вложила в это дело, помимо всего, немало и собственных денежных средств. Но когда я просил ее подробнее рассказать о церковной стороне ее жизни, матушка наотрез отказывалась: «Да какие мои заслуги! Это все Господь соделал, а я только грешная раба Его».

Возрождающийся храм стал для нее вторым (да какое там — первым!) домом. Она часто исповедовалась и причащалась, звонила в колокола на внутрихрамовой звоннице. Бывало, кому-нибудь из новичков-прихожан делала замечание (скорее, давала совет) — удивительно ненавязчиво, доброжелательно и тактично. И очень хотела дожить до завершения строительства церкви.

А еще было у нее желание возродить и освятить Ключик — источник вблизи ее сгинувшей родной деревни. Добрались мы тогда с упшинским священником отцом Михаилом до места, где когда-то бил этот ключ — нет его и в помине, все кругом до неузнаваемости разворочено техникой во время строительства Кугунурской плотины. В тот день матушка посетила родные могилы на Комаровском и Руинском кладбищах и на обратном пути сказала: Слава Богу! Теперь и самой можно помирать...

Незадолго до того отошла к Господу ее родственница Аполлинария Андреевна Ходырева (в иночестве матушка Евфросиния), с которой они вместе обитали последнее время. А матушке Иоанне было дано еще около года земной жизни. Скончалась она 25 марта 2008 года. Не залежалась в немощи, никого не обременила долгим уходом за собой. Даровал Господь ей смерть, как говорится, мирную и непостыдную...